Машенька, никогда не думал,Что можно так любить грустить!Н.Гумилёв.Она пишет на пальцах смолой,на внутренней сторонеГуб чернилами: да нет же,нет,я тебя не любила.тебя ненавидела,я тебя предавала,что было силы,Я периодически не выдерживала накала,я едва тебяПереносила.не тебе ли скалилась всей своей злостьюШакальей,всей своей мёртвой изнанкой,ситцевой мятойПодкладкой,шёлковой гладью,выщербленной керамикойРуки тебе царапала кровь--не ли?Он смеётся,во рту просыпается привкус стали.Машенька,Машенька,если бы мы тобой стали словами,То бы думал,что нас друг другу неправильно подобрали,Я бы потребовал пересмотреть алфавит.Если бы был тебеПривит,я бы вызвал летальный исход--одномоментно.Ты прекрасна,есть тебе что-то балетное,что-то изящное,Звонкое,словно струна на скрипке оборвалась...Если тобой меня существует связь,то она барахлит,И сигнал,прерываясь,доносит только отзвуки вальсаТридцатых годов из немого кино.Она пишет на скатерти красным вином:ты необходимДушевнобольной,душевнопростуженной,невозможной.Приезжай,пожалуйста,в выходной...Приезжай сегодня же,Если сможешь.Ты же видишь,как боюсь,как тревожусь.Хотя,знаешь,когда-нибудь всё наболевшее съёжится,Почернеет,сомнётся
пластика носа в ереване и,может быть, онемеет.Ты же видишь,я не меняю мнений.
